Организатор и руководитель первой в России школы каллиграфии рассказал «Общественному контролю», как письменность развивает мышление и исцеляет болезнь Паркинсона
По-русски мы нынче говорим и печатаем. Пишем – меньше. Красиво пишем и вовсе редко. Но хотя бы в День русского языка (его вчера отмечал весь мир вместе с днём рождения поэта Пушкина) вспомним о существовании искусства красивого письма – каллиграфии. Для этого «Общественный контроль» побывал в первой в России школе каллиграфии и пообщался с её руководителем Петром Чобитько.
Удар мелком по лбу пробуждает любовь к красивым буквам
На стенах в «Лермонтовке» – листы, покрытые извилистыми, причудливыми буквицами. Трудно поверить, что они не отпечатаны, а нарисованы от руки.
Пётр Петрович Чобитько, человек с белой бородой, добрыми глазами и бархатным голосом – основатель и руководитель Санкт-Петербургской школы каллиграфии, организатор каллиграфической выставки «Образ и буква» и мастер-классов в «Лермонтовке» – рассказывает о своей давней любви к этому искусству.
– Я родился в Киеве, – повествует он. – Когда мне было девять месяцев от роду, в доме случился пожар. Последствия были серьёзные: я стал заикаться. Долго восстанавливался. А потом знакомые моих родителей, из старой профессуры, посоветовали: дайте ему перо. И без всяких врачей и логопедов мой недостаток исчез.
После в школе у меня была учительница, Татьяна Ивановна. Она очень красиво писала заглавные буквы. Большие, на всю доску. Меня они совершенно заворожили. Как-то я на её уроке замечтался, глядя в окно. И она запустила мне мелком прямо в лоб! Оказывается, Татьяна Ивановна была ворошиловским стрелком. У неё и значок имелся. Вот этот мелок в лоб почему-то тоже послужил своего рода стимулом…
Но тогда любовь к каллиграфии у Петра Петровича оказалась недолгой – не закрепилась. Потом он учился в Киевском художественном институте и поехал отдохнуть в Таллин. Бродил по улочкам. Разглядывал на дверях простейшие объявления типа «перерыв». И поражался, насколько красиво они написаны. Захотел вернуться к тем усилиям, которые бросил в детстве. Перевёлся в Таллинский художественный институт и попал в руки блестящих учителей, которые передали свой опыт.
– Вот это была уже прививка на всю жизнь, – улыбается он. – Но я увлёкся тогда именно западной каллиграфией. А мой профессор Пауль Карлович Лухтейн говорил: «Не смотри на Европу, у вас, русских, такие богатства скрыты!». Потом я узнал, что он был эвакуирован в Палех во время войны. Изучал русское письмо, все технологии. Знал, как золотить буквицы. Составлял рукописные книги с древнерусским письмом. Это была вторая прививка. Он меня направил в сторону русской каллиграфии.
К красоте приобщаются, сидя за конторкой
Пётр Петрович верит в каллиграфию, как кто-нибудь другой верит в демократию или в научный прогресс. В его голосе слышится страсть, когда он рассказывает о каллиграфии. Он говорит о ней, как о самом прекрасном в человеке. Каллиграфия, по Петру Петровичу, воспитывает, лечит, укрепляет и возрождает.
– Я и вправду посылал письма в разные инстанции: в городское правительство, в администрацию президента, к министру образования, – рассказывает он. – Писал о том, что нужно ввести в школах каллиграфию. Дети вообще мало сейчас видят красоты на уроках. Эстетические предметы из школ уходят. А каллиграфия – это именно приобщение к красоте. Но пока не удаётся заинтересовать чиновников. Из министерства пришёл ответ: «Мы не против, а вот учителя в школах – против!». Они с ними разговаривали? Я-то знаю, что учителя страдают от того, что не всегда могут разобрать почерк детей. А когда вижу нынешние ужасные прописи, становится грустно.
В голосе Петра Петровича звучат трагические нотки, когда речь заходит о шариковых ручках.
– Учёный, который 30 лет изучал пагубное влияние шариковой ручки, пришёл к выводу: надо писать только тонким пером, – говорит Чобитько. – Это гармонизирует состояние человека. Положение позвоночника тоже влияет на активность мозга. Мы на занятиях в школе каллиграфии работаем иногда, сидя на коленях, как на Востоке. Но лучше всего, оказывается, работать за конторкой, как это делали в XIX веке. Мы даже заказали на мебельной фабрике партию конторок для школы. Они разошлись уже и по Петербургу, и за пределами его.
С годами вязь превратилась в каракули
Ещё Пётр I ввёл новые шрифты и уничтожил сложнейшую и красивейшую славянскую вязь, которая в XVII веке обогнала европейскую школу по виртуозности письма и по сложности связывания букв. А в Царскосельском лицее, рядом с которым теперь подумывают развернуть поле для гольфа, каллиграфию изучали 16-18 часов в неделю. Солидно. Без неё, может быть, не было бы Пушкина.
– Например, у византийцев вариантов связывания знаков было 40, – продолжает свой рассказ Пётр Чобитько. – На Руси их было 400-600. Вот чему сегодня нужно учиться дизайнерам! А полуустав, а скоропись, а размер букв! Самые миниатюрные знаки – размером 0,2 миллиметра. Это для наших предков была игра, игра высочайшего уровня. Когда я показывал эти образцы XVII века на международном конгрессе – там своим глазам не верили.
В общем, после Петра всё было не то, в урезанной форме. А уж после 1917 года умение красиво писать исчезло из списка школьных предметов как «буржуазная дисциплина». Сейчас такой профессии, как каллиграф, просто нет.
В Англии школу каллиграфии курирует принц Чарльз, в России – никто
Недавно в одной петербургской школе решили ввести каллиграфию по лицейской модели. Свободных часов у них не было. Но каждый предмет они начинали с каллиграфической разминки на 5-10 минут. И это дало колоссальные результаты. В основном в этой школе учились дети с различными отклонениями. Но через 5-6 лет проявилось благотворное влияние. У детей стали открываться различные таланты. Они стали рисовать, писать стихи, заниматься математикой. Некоторые даже поступали в лучшие вузы, получали иностранные гранты. У одной девочки была опухоль мозга. Томография показала, что всё нормализовалось. Она сейчас учится в Стокгольме в медицинском университете и помогает детям в хосписе.
– Люди держат ручку, как попало, тогда как классическое использование пишущего инструмента предполагает работу трёх пальцев, – объясняет наш собеседник. – Это активирует лобные доли мозга. То есть ум. Недаром древние исихасты Иоанн Лествичник, Феодор Студит рекомендовали настоятелям обязательно вводить в монастырях письмо как одну из форм молитвенного делания. Когда я поездил по миру – был в Тибете, в даосских монастырях, в Индии – мне стало любопытно, почему в любой конфессии рядом с молитвой стоит каллиграфия. Видимо, она влияет не только на интеллект, но и на душу. В Японии я был в одной из каллиграфических школ. Они писали иероглифы, я – русское письмо. Они посмотрели и говорят: «Теперь мы понимаем, почему нас так тянет к русским». Японцы тоже считают каллиграфию пятым видом боевого искусства, тем самым важным, что необходимо духу воина. А древние китайцы не зря говорили «Прежде чем изучать науку, ремёсла, искусства – надо создать фундамент с помощью каллиграфии», и Восток хранит эту традицию. Доктор Генри Као, профессор Гонконгского университета даже рекомендует каллиграфию для излечения чуть ли не всех заболеваний на земле, даже болезни Паркинсона.
Европа тоже сейчас преуспевает в сохранении каллиграфических традиций. В Лондоне в университете есть исследовательская лаборатория и отделение каллиграфии, причём его курирует сам принц Чарльз. Он даже предоставил университету часть своего дворца. В маленькой Финляндии имеется филиал этого университета. А у нас в России, по сути, нет ни одной школы каллиграфии, кроме петербургской и центров на Алтае, в Новосибирске, Барнауле, Ростове, Набережных Челнах и Перми, которые эта же школа и курирует.
На ватмане на выставке в «Лермонтовке» увлечённо пишут дети и взрослые. Девушки с Тайваня рисуют прекрасные иероглифы, которые рядом с русскими символами смотрятся на удивление органично. Осторожно, тремя пальцами, как велено, берём кисть. Что бы написать? В голове крутится только князь-мышкинское: «Смиренный игумен Пафнутий руку приложил…».
Справка «Общественного контроля»
Ежегодно 6 июня отмечают не только день рождения великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина, но и День русского языка. Это одновременно и российский, и всемирный праздник. Указ о его официальном праздновании в Российской Федерации подписал президент России в 2011 году. Праздник молод, но уже появилось несколько традиций, связанных с ним. Например, в Петербурге в этот день моют памятник Александру Пушкину на площади Искусств перед зданием Русского музея. Ещё одна традиция – чтение стихов там же, на площади. День русского языка празднуют и в других странах. В данном случае это регламентируется резолюцией Организации объединённых наций. Таким образом ООН способствует культурному разнообразию в мире.
Источник — «Общественный контроль»